sashabig

Я обещал уважаемому

religiosus написать поподробнее о недавнем перевороте в изучении истории европейского фехтования и боевых искусств вообще, но навалились срочные дела, и пришлось отложить эту тему. В итогде я понял, что такими темпами еще долго ничего не напишу, так что лучше сделаю это по частям. В любом случае, так будет быстрее. Итак -

О перевороте в одной теме

Часть I. Краткая история вопроса в Средние Века и Новое Время

Историей боевых искусств европейцы интересовались издавна. Соревновательность греческой культуры, жажда первенства, стремление к новаторству и систематичность способствовали такому интересу еще в древности. И среди исторических тем, которыми живо интересовались древние греки, история спорта и военное дело занимали не последнее место. В классическую эпоху греки даже чествовали изобретателя подножки, настолько важен был в их глазах приоритет первооткрывателя. Неудивительно, что трактаты по боевым искусствам в широком смысле этого термина относятся еще к античности. Отчасти в качестве такового использовался популярнейший позднеантичный военный трактат De Re Militari Флавия Вегеция Рената. И по крайней мере один трактат, посвященый борьбе, дошел до нашего времени - греческий Papyrus Oxyrhynhus III, 466. Но для средневекового европейца актуальнее были не древние: он не успел еще в полной мере приобщиться к гигантскому наследию Греции и Рима. Европейца интересовали его недавние предшественники.

Сборник античных авторов, в т. ч. Флавия Вегеция Рената. 1532 год.

В чем-то средневековые записи европейцев об истоках воинской традиции напоминают "родословные" японских или китайских стилей: авторы с подчеркнутым почтением пишут о своих учителях и учителях учителей. Но есть важное отличие - в дошедших до нас записях о европейских боевых искусствах трудно обнаружить Роланда или Гая Юлия Цезаря в роли основателя стиля или боевого искусства. Китайцы, корейцы, вьетнамцы, японцы нередко возводят свой стиль к легендарным воинам и полководцам далекого прошлого и даже составляют подробную родословную, где написано, кто и когда был учеником учеников и кому передал познания. Родословные "школы" Фиоре или "общества Лихтенауэра" не в пример скупее на подробности и прозаичнее. Фиоре пишет о своих учителях как о немногих подлинных мастерах и восхваляет свой стиль, но не более того. Столь же лаконичен Дёбрингер, когда пишет о стиле Лихтенауэра. Вообще же, следует отметить рациональный подход и чувство глубокой признательности учителям, которое сквозит в текстах XIV и XV столетий.

Средневековый мастер фехтования. Его часто ассоциируют с Лихтенауэром.

Радикально историописание европейских боевых искусств меняется во второй половине XV века в Италии. Мастера к этому времени не просто преподают бой на мечах или борьбу. Они оказываются профессорами математики, как Филиппо ди Бартоломео Дарди. Будучи придворными при дворах ренессансных правителей, как Пьетро Монте, они должны демонстрировать широту интересов и познаний. Наверное, и боевые искусства, и изобразительное искусство, и другие виды деятельности выиграли от такой метаморфозы. Недаром Монте консультировал Леонардо да Винчи и использовал идею "четырех темпераментов" для объяснения наиболее эффективной борцовской тактики. Последовательное, систематичное и ясно выстроенное изложение материала становится все более характерным для учебных пособий. Мастера этого времени живо интересуются греческими и римскими древностями, и в их работах имена Сципиона Африканского или упоминания о гладиаторах не редки. Кое-кто начинает возводить родословную своего боевого искусства непосредственно к гладиаторам. Филиппо Вади, служащий при дворе знаменитого кондотьера Федериго да Монтефельтро, называет свой комплексный трактат по подготовке профессиональных воинов Ars Gladiatoria Dimicandi. Разумеется, ни подробной, ни даже краткой родословной, где бы описывалось, какой гладиатор основал эту школу боевых искусств, и благодаря каким учителям древности она дошла до самого Вади, не указано.

Филиппо Вади в собственном рукописном трактате (примерно1482-1487 гг.).

Вади, писавший в 1480х, стал провозвестником новой эпохи в боевых искусствах. Он чуть ли не самым первым пишет о значении геометрии в боевых искусствах.Само по себе новаторство не было новинкой и в Средние Века: оружие тогда менялось довольно быстро, и новые способы ведения боя появлялись регулярно. Но на заре Нового Времени новаторство приобретает особый статус. Вместе с интересом к древностям и систематическим подходом встает в полный рост новое и яркое явление - стремление стать первым в своей отрасли, стремление приобрести совершенно особый социальный статус ученого, универсально развитого человека. Быстро меняется оружие, быстро меняются техника и тактика, и на первый план выдвигаются те, кто сумеет обобщить опыт и предложить новые эффективные тактические схемы, способы обращения с оружием, общее понимание боевых искусств.

В то же время отношение новых мастеров к истории и учителям усложняется. Преемственность в их глазах утрачивает былую ценность. Начинаются поиски новых истоков, зачастую заведомо искусственных. Авторитет классических древностей, как их тогда понимают, очень высок. Эти-то древности и приходят на помощь. Уже в XVI веке кое-кто из итальянцев вспоминает всех древних авторов, которые имели отношение к военным делам и старается вычитать в Ветхом Завете имя изобретателя фехтования и не слишком подробную, но славную родословную своего боевого искусства. Результаты этих изысканий надолго останутся в учебниках по фехтованию и будут позднее кочевать из книги в книгу. А вот о временах куда более близких мастер эпохи позднего Возрождения чаще склонен умалчивать, чем это делали до него.

Камилло Агриппа спорит с носителями схоластической учености.
Он - сам себе отец-основатель и патриарх школы.

Из трактатов того времени куда проще что-нибудь вычитать о соперниках мастера, чем о его наставниках и просто одаренных современниках и предшественниках. Тибо из всех мастеров по имени поминает великого Сальватора Фабриса, которого мечтал превзойти. Но он забывает о своих испанских учителях. Ни слова нет в его книге ни о Нарваэсе, ни о Луисе Мендесе-де-Кармона. В соотечественниках, которые якобы сумели посрамить итальянских фехтовальщиков, преподававших в Лондоне в конце XVI века, Сильвер хвалит скорее дух старой доброй Англии, чем мастерство. Нелегко найти в его "Парадоксах защиты" сведения об английских мастерах, хотя традиционные боевые искусства он восхваляет постоянно. Нарваэс разом критикует и своего учителя Каррансу и источник вдохновения Каррансы, Камилло Агриппу. Карранса с готовностью упоминает древних греков с римлянами, но не слишком - современников. Конечно, уникумы, вроде Камилло Агриппы, пытались начать с чистого листа новую традицию и даже преуспевали в этом начинании. Однако, куда чаще гробовое молчание о дорогих наставниках следовало из соображений престижа. Самым ярким, надо думать, был случай Нарваэса, который настолько хотел приобрести исключительный статус основателя La Verdadera Destreza, что постарался убедить влиятельных покровителей в глубокой вторичности и заурядности идей его великого учителя Каррансы. Проявив незаурядные красноречие, дар убеждения, знание истории фехтования и желание первенствовать, Нарваэс в своем письме к герцогу Сеа составил один из редчайших в своем роде и полезнейших документов эпохи - справку о дошедших до него мастерах и работах по боевым искусствам.

Более удачные попытки изложить историю и истоки фехтования относятся уже к последней трети XVII века. Рада, Марчелли, Морсикато, Брухиус и ряд других излагали довольно интересные и местами подробные сведения как о мастерах прежних лет, так и о своих коллегах-современниках. Наиболее ясную и подробную историю фехтования написал Джузеппе Морсикато Паллавичини. В его работе уделено внимание и военной истории, и этимологии некоторых терминов, и современным ему мастерам, и их наиболее ярким предшественникам. Его обзор стал ценным ориентиром для куда более поздних авторов, писавших об истории фехтования в XIX и начале ХХ века. Примечателен его обзор еще и тем, что написан в переходную эпоху, когда старые идеи и способы ведения боя, характерные для XVI и начала XVII веков, отмирали, и их сменяли школы и направления, близкие скорее классическому фехтованию. Вскоре такие работы, как трактат Лианкура, покажут радикальные перемены и в технике, и в основных идеях, и в оружии фехтовальщиков, а окончательно старые стили отойдут в прошлое в начале XVIII века. И с этого времени наметится своего рода провал в истории фехтования.